Черное сердце - Страница 3


К оглавлению

3

Какой сдвиг контекста. Но он и прежде сталкивался с такими гагарами. Может, она давно не ела. Он не чувствовал, чтобы от нее пахло едой.

"Голод. Война. Жадность. Эгоизм. Я не стану спорить с вами."

"А мы и не спорим", ответил он с тонкой улыбкой.

"Но в нас есть искра. Вы ошибетесь, отняв эту искру."

Его рука медленно скользнула в карман плаща, где пальцы уверили его, что прибор еще действует. Нет причин для тревоги. Он имеет дело всего лишь с одним из многих ущербных случаев этой непредсказуемой цивилизации.

"Мы вам не нужны. Есть множество необитаемых планет, где вы могли бы собирать свои пробы."

Выдали волосы?, подумал он. Кожа? Нет, облик совершенен. Как же она могла?..

"Второе зрение", сказала она. "У немногих из нас оно еще осталось. Что-то еще не совсем потеряно. Из того, что когда-то было необходимым для выживания."

Он начал расстегивать свой черный кожаный плащ: "Вы весьма странная женщина. Вам надо повидаться с врачом."

"Есть ведь другие варианты. Так много вариантов. Зачем захватывать эту планету, когда..."

"Моя дорогая леди. Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы толкуете."

"Это штука, что у вас в кармане..." Он сжал ее. "Она вас не спасет."

Он услышал хруст и все застыло. Снег перестал падать за черным окном. Длинные ногти у леди за стойкой перестали кликать по ее клавиатуре. Человек у стойки перестал пахнуть ячменем и овсом.

Но маленькая пухлая женщина продолжала дышать. И говорить.

"Моя карточка", сказала она. "Вы до нее дотронулись. Часть меня на вас. Мы оба не застынем."

Его колени явственно хрустнули, когда он встал и пошел из зоны ожидания. Объявленный рейс был бы приемлемой тактикой, но ему было стыдно играть так прямолинейно. Он побывал на тридцати заданиях, но еще никто не был так близок к тому, чтобы увидеть его. Он отметил волну усталости в нескольких ключевых суставах и произвел необходимые исправления.

Размеренные шаги несли его по залу ожидания, подошвы чавкали по грязному кафелю. Он прибавил шагу, приближаясь к маленькой женщине-филиппинке в поддельной белой рясе монахини, что держала белую кружку с красным крестом, ее золотистые пухлые щеки застыли в улыбке, которую она берегла для жертвователей.

Голос крошечной женщины преследовал его. "Это упругая планета. Если люди не остановят вас, то остановят киты. Если вас не остановят киты, то остановят птицы. И вам придется подчинять нас всех, вид за видом."

Заморозка кончилась и коренастая, золотистая женщина увидела его глаза, потеряла свою улыбку и отвернулась. Вонючая мелочь звякнула в ее кружке.

Тогда он повернулся к маленькой женщине и, увидев, что они почти в одиночестве находятся под мерцающими флуоресцентными лампами, он остановился. Прогорклое облако запаха монахини омыло его усы и лоб. Такос. Масло канолы. Алтарные свечи. Детский подгузник. След терьера. Дизельное топливо. Гостиничные простыни. Сигареты Кэмел. Он содрогнулся и уставился на миниатюрную карточную акулу, которая входила в круг запахов. Не имеющая понятия, как все они, о вони этого бедствия, этого третьесортного планетоида из мусорной свалки, о гнусной мерзости сточных вод и отбросов. Однако, разумеется, все это поддается спасению.

Он улыбнулся, глядя вниз на крошечное, поднятое к нему лицо. "Я выдержал больше миров, чем вы можете представить. Я путешествовал бесконечными коридорами пространства и времени. И я никогда. Не встречал никого. Кто мог бы. Остановить. Меня."

"Значит, вы никогда не встречали никого со вторым зрением."

Он сунул мизинец в рот, послюнил его и поднял между своими глазами. "Своим самым маленьким пальцем я могу заставить вас умолять о смерти."

Она царапнула свои карты с надписью, те, что с красным глазом трещащий звук напомнил ему леса Анвардолы, сухой ветер, шуршащие люди, сладкий запах горящей кости. Долгое задание, которое как и все закончилось одинаково: завладением. Поглощенный, как всегда, своим текущим операционным статусом и занятый несколькими диагностическими тестами, он едва расслышал звук этих карт. Рука его заныла, отметил он с зарождающимся замешательством, словно в портфеле лежали не пробы, а куски лунного грунта. Что, очевидно было не так.

Она перестала тасовать карты. "Это называется старением", сказала она. "Такое происходит с большинством из нас. Просто с вами это происходит быстрее."

"Старение?", спросил он. Его информировали об этой концепции. Не имеющая отношения к нему случайность. Он обратил внимание, что усы его заметно увлажнились.

"Энтропия, растянутая на весь жизненный цикл. Несомненно, убыстренная значительными тратами энергии, вызванные вашей оболочкой." Она улыбнулась. "Выпивка больше не поможет."

Он поморщился, ибо сообразил, что и в самом деле пренебрег ритуалом питания. Кроме жидкостей, он многими днями не принимал никакой их прокисшей пищи. Аппетит всегда обладал у него низким приоритетом, он давно переместил его на самый низкий уровень. Если честно, сама мысль о еще одной жареной корове, бескостной рыбе, вздутом зерне, измельченном клубне, доводила его почти до тошноты.

"Я компенсируюсь", сказал он, чувствуя странное кружение в своем желчном протоке. Он повернул одно глазное яблоко назад в глазнице, в поисках адреналинового триггера. Он обнаружил, что не может его вызвать.

Она взяла его за руку, словно он был ребенком. Осторожно повела к ряду пластиковых кресел. На каждом был укреплен телевизор. Он обнаружил, что сидеть - большой облегчение. Словно издалека, к чему он не привык, он смотрел на себя самого, осевшего в узком кресле, и на маленькую женщину в черном, бросающую в прорезь монеты, запачканные прилипшими вонючими крошками.

3